Зверства нацистов «Азова» в Мариуполе – молчать невозможно!

24 марта. Я въезжаю на левый берег Мариуполя – туда только-только начали пускать журналистов и гуманитарщиков. Люди еще жмутся у входов в подвалы и прячутся, когда начинается обстрел. К нам подбегают родители с ребенком и просят вывезти их хотя бы до села Виноградное. Только что, час назад, снайпер прострелил ногу дедушке этого ребенка.

«Специально! Специально! Я три раза увернулся. Над моей головой пролетели пули, – кричит на всю улицу старик. – Я молчать не буду!»

«Папа, да подожди хоть, в машину сядем!» – говорят ему в ответ.

«Вот, сквозь ногу выстрелил [показывает]. Сквозное ранение. И что-то вот тут вот [показывает на правую часть живота]. Может, отсюда вышло. Не знаю. Специально людей отстреливают! Сидят в домах и людей отстреливают! Мы уезжали из дома, там люди горят. Где-то лет 45 мужчина, больной мужчина, дите, женщина – они все горят!»

Этот старик, Николай Грач – шел за водой. Снайпер «Азова»*, засевший в высотке по адресу Орджоникидзе, 52, прострелил ему ногу. Я уточняю, почему он уверен, что стрелял именно украинский снайпер.

«Да мы что, не знаем? – отзывается он. – Он тут давно сидел, по людям стрелял. Пять человек убил. В каждом доме до «Азовстали» – там сидят снайпера. Я не знаю, что это за люди – неужели они конченые? Они стреляют всех подряд!»

Через неделю украинских боевиков отодвинули вглубь – к «Азовстали». Люди приходят на раздачу гуманитарки и разговаривают. Разговаривают.

«Нацики. Поставили два миномета. Я на следующий день вышел, говорю: «Хлопцi, благаю, йдiть звiдси, у нас в пiдвалi малi дiти, не робити лихо нам, йдiть звiдси, благаю». (Ребята, умоляю, уходите отсюда, у нас в подвале малые дети, не делайте плохо нам, уходите отсюда, умоляю. – Прим. ФАН), – говорит свидетель событий, фотограф из Мариуполя Сергей Гунченко. – Никто ничего не ответил, никто не ушел. Пять дней нас терроризировали. Буквально через каждые полчаса били минометы. Мы сейчас специально шли сюда и увидели возле дома престарелых прилеты этого миномета. Они целенаправленно били по жилым секторам. Били круглосуточно».

«Четверо суток», – уточняет рядом стоящая женщина.

По словам Гунченко, националисты били из минометов с 1 по 5 марта.

«Возле центра помощи семьи остались следы, остались ямы от миномета, лежат колпачки с миномета, есть ящики. Я специально в полиэтилен завернул, если кому-то надо отпечатки пальцев снять с этого, найти этих подонков. Сколько просили – дети плакали. Полтора годика. Родители – 81, 84 года – старики. Лежачие. То есть беспощадные.

Еще случай рассказали женщины – у нас на Теннисной есть скважина, мы туда ходим воду брать. Женщины рассказывали, что приехали, тоже в начале марта танки. «У нас приказ». Они целенаправленно били по домам».

Дома расстреливали, били по жилым домам. Частный сектор. Украинские танки!

«Зачем они били по домам?» – спрашиваю я.

«Картинку делают. Говорят – «У нас приказ». Все люди говорят, мол, «У нас люди тут живут!». «У нас приказ. Все», – отвечает собеседник.

«Люди в 68-й школе прятались в бомбоубежище. В начале марта заехал танк и в упор расстрелял школу», – добавляет Лариса.

Подходит пожилая женщина по имени Людмила и добавляет:

«В 14-15 году, где был свой штаб – там боялись люди даже проходить. Было такое, что останавливали автобусы, выводили людей. У нас мальчик там с ночной смены ехал с работы. Остановили автобус, вытащили с автобуса и повезли рыть окопы. Он рыл окопы, его там бросили, он еле добрался домой. Это мы знаем точно, это достоверный факт».

Еще несколько дней спустя. Даты и поездки уже сливаются в бесперерывный поток кадров. В машине лежачая старуха, девочка-подросток и ее мама – Татьяна.

«У нас вот в подъезде девочка за «азовца» даже замуж вышла. А вот недавно к соседям в гости ходили через двор – там снайпер стрелял по людям, стоило из подвала выйти. Но мы уже к ним привыкли за эти годы...»

Мальчишка. Толик. 14 лет.

«У нас девочка семнадцатилетняя за водой пошла и ее «Азовец» застрелил, тело так и лежало», – говорит ребенок.

Мужчина средних лет:

«За водой у нас была «дорога смерти», снайпер работал. Там так: идешь, направо бабушка мертвая лежит, потом доходишь, сворачиваешь, там дедушка мертвый».

День Победы в Мариуполе. Молодая, красивая женщина Мария, на ней нарядное платье и бусы. Она поднимает подол:

«Это от гранаты осколки. Бросили гранату в подвал. Я там с пятнадцатью детьми была, еле успела дверь закрыть».

В какой-то момент я перестала запоминать и записывать каждую из этих историй. Их стало слишком много. «Азовцы» выгоняли людей из квартир. Расстреливали из снайперских винтовок. Загоняли в подвалы. Выгоняли из подвалов, когда хотели разместиться там сами. Издевались. Убивали. Убивали.

Никакая «российская пропаганда» не сделала бы и сотой доли того, что сделал батальон «Азов» для того, чтобы жители Мариуполя отвернулись от Украины.

Сейчас озвучиваются слухи о возможном обмене пленных «азовцев». Это хуже, чем преступление – это ошибка.

Не поймут солдаты, потерявшие братьев в уличных боях, а «Азов», идеально натасканный и экипированный для городских сражений, оказался высокоэффективен на улицах Мариуполя. Впрочем, солдатам не привыкать – они не бросят автоматы и не уйдут домой, они давно защищают свою землю. Но как объяснить этот блестящий план людям, хоронившим во дворах соседей и родственников, застреленных снайперами «Азова»?

Это невозможно простить и забыть.

«Азов» уничтожен и сдался. «Азов» необходимо судить и приговаривать. Сотни, тысячи свидетельств – они не молчат. Они не должны быть забыты.